![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
monpansieЩас расскажу историю, которая приключилась с нами в диких дебрях дикой Африки – на подходе к нацпарку Серенгети.
Ну, все мы знаем, что туристов любят разводить на экскурсии – а не хотите ли в лютый мороз на кораблике по Сене прокатиться, а? – и вот турист, звеня соплями, минут сорок жадно обзирает собственные часы - скоро ли эта мука кончится? Вот наш драйвер и говорит – хей, мол, тут деревня масаев есть платная – по столько-то с физиономии и можно ознакомиться с, значит, архитектурой масаев, песнями масаев и загоном для крупного рогатого скота масаев. В принципе, если желания нет, можно и не знакомиться плотно - масаи многочисленно ходят по обочинам и пасут свой многочисленный скот – горбатых однотонных коров, а дома – либо такие круглые плетеные хатки, либо полукруглые плетеные норки - хорошо обозреваются в перспективе долин и холмов, но чето мы согласились – может, поразмяться решили. Знала бы что так получится – еще бы приплатила. За энтертеймент.
Масаи они худющие, очень черные, в разноцветные накидки замотаны, к боку ножики приделаны, уши густо серьгами увешаны, а обуты они в автомобильные покрышки на ремешках– где масаи берут покрышки на обувь – вот одна еще загадка антропологов, но туристов-сафаристов на джипах там много ездит, да – даю подсказку.
И вот выходят к нам сначала два хора – мужской и женский, и начинают несусветно с надсадой и художественным гундежом кричать две песни разом и прыгать вразнобой - должно, от радости, а к нам подходит ихний самый образованный масай в кварцевых часах на браслете и говорит, мол, велкам, и смотрите село внимательно, не стесняйтесь - уплочено. Село – рассказываю – круглое, в нем круглые такие норки-туннельчики из веток и глины с картоном и дырками – это дома, посреди села круглый загон, а вокруг села еще круг - забор из какого-то бурелома – защита от львов и панночки.
И тут я замечаю, что этот главный масай очень Тихогромыча уважает и выделяет. Прямо очень. Нас там был так еще народ-то и это очень заметно было – потому что все шли общей массой, а Тихогромский шел наособицу – как по красной дорожке - все заметили. Тихогромский тоже это заметил и занервничал, а главный браслетный масай Тихогромскому, знай, все показывает и все Тихогромскому на ломаном английском, знай, рассказывает, а Тихогромский не понимает ни черта и на меня жалобно смотрит. А кварцевый масай учтиво у Тихогромского интересуется, нет ли у него каких вопросов дополнительных, и очень удивляется, что у Тихогромского вопросов нет. - Чего – говорит мне друг тихо – он до меня докопался? - Не знаю – говорю, - но ты не бойсь, слово "сакрифайс", кажись, не звучало пока, так что ходи вольно, дыши глубоко и осматривай село. Тихогромский нервничать не перестал, село осмотрел бегло, невдумчиво, но масай от него не отстал - так и ходил-уважал усиленно, и страшно Тихогромского заколебал в итоге.
Ладно, уехали мы, и вот едем-думаем, что за странность была, что за загадка – почему так масай и вдруг проникся, и пиететом пропитался, как хлеб вареньем, что за дела? Ребус! Сканворд! Вдруг Тихогромский как вскричит – ААА! Понял! Вспомнил! И показывает мне на свои уши – а в одном ухе у Тихогромского три серьги, а в другом - четыре. Он, говорит, решил, что я ваш вождь! Я ваш вождь, ясно? - и в профиль встал.
Так что вот – Тихогромский наш вождь. А не Ленин вовсе.
Под катом одинокая фотка мужского хора масаев и схема прокола ушей - мало ли, вдруг понадобится? Когда-никогда? Кому-никому?
Ну, все мы знаем, что туристов любят разводить на экскурсии – а не хотите ли в лютый мороз на кораблике по Сене прокатиться, а? – и вот турист, звеня соплями, минут сорок жадно обзирает собственные часы - скоро ли эта мука кончится? Вот наш драйвер и говорит – хей, мол, тут деревня масаев есть платная – по столько-то с физиономии и можно ознакомиться с, значит, архитектурой масаев, песнями масаев и загоном для крупного рогатого скота масаев. В принципе, если желания нет, можно и не знакомиться плотно - масаи многочисленно ходят по обочинам и пасут свой многочисленный скот – горбатых однотонных коров, а дома – либо такие круглые плетеные хатки, либо полукруглые плетеные норки - хорошо обозреваются в перспективе долин и холмов, но чето мы согласились – может, поразмяться решили. Знала бы что так получится – еще бы приплатила. За энтертеймент.
Масаи они худющие, очень черные, в разноцветные накидки замотаны, к боку ножики приделаны, уши густо серьгами увешаны, а обуты они в автомобильные покрышки на ремешках– где масаи берут покрышки на обувь – вот одна еще загадка антропологов, но туристов-сафаристов на джипах там много ездит, да – даю подсказку.
И вот выходят к нам сначала два хора – мужской и женский, и начинают несусветно с надсадой и художественным гундежом кричать две песни разом и прыгать вразнобой - должно, от радости, а к нам подходит ихний самый образованный масай в кварцевых часах на браслете и говорит, мол, велкам, и смотрите село внимательно, не стесняйтесь - уплочено. Село – рассказываю – круглое, в нем круглые такие норки-туннельчики из веток и глины с картоном и дырками – это дома, посреди села круглый загон, а вокруг села еще круг - забор из какого-то бурелома – защита от львов и панночки.
И тут я замечаю, что этот главный масай очень Тихогромыча уважает и выделяет. Прямо очень. Нас там был так еще народ-то и это очень заметно было – потому что все шли общей массой, а Тихогромский шел наособицу – как по красной дорожке - все заметили. Тихогромский тоже это заметил и занервничал, а главный браслетный масай Тихогромскому, знай, все показывает и все Тихогромскому на ломаном английском, знай, рассказывает, а Тихогромский не понимает ни черта и на меня жалобно смотрит. А кварцевый масай учтиво у Тихогромского интересуется, нет ли у него каких вопросов дополнительных, и очень удивляется, что у Тихогромского вопросов нет. - Чего – говорит мне друг тихо – он до меня докопался? - Не знаю – говорю, - но ты не бойсь, слово "сакрифайс", кажись, не звучало пока, так что ходи вольно, дыши глубоко и осматривай село. Тихогромский нервничать не перестал, село осмотрел бегло, невдумчиво, но масай от него не отстал - так и ходил-уважал усиленно, и страшно Тихогромского заколебал в итоге.
Ладно, уехали мы, и вот едем-думаем, что за странность была, что за загадка – почему так масай и вдруг проникся, и пиететом пропитался, как хлеб вареньем, что за дела? Ребус! Сканворд! Вдруг Тихогромский как вскричит – ААА! Понял! Вспомнил! И показывает мне на свои уши – а в одном ухе у Тихогромского три серьги, а в другом - четыре. Он, говорит, решил, что я ваш вождь! Я ваш вождь, ясно? - и в профиль встал.
Так что вот – Тихогромский наш вождь. А не Ленин вовсе.
Под катом одинокая фотка мужского хора масаев и схема прокола ушей - мало ли, вдруг понадобится? Когда-никогда? Кому-никому?
