Последнее про Москву.
Feb. 8th, 2006 05:34 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
monpansieХотим, говорю,хотим посмотреть Ленина - ведите нас к нему!
Лимит тепла в теле совершенно кончился, а тут еще в очереди стоять! Одно радовало - Дед Мороз и Снегурочка у Исторического музея, которые мирно покуривали и щелкали семечки в кулак.
Тетенька в шубе поведала, что у Ленина в Мавзолее постоянная температура 15 градусов. Я с перепугу решила, что мороза - зачем мумии отопление?
Господи, думаю, ну что за криотерапия бесконечная, ну, хватит уже, ну, не надо мне, ну сколько можно? Тепла - поясняет тетенька. Ага! - и глаза у меня нехорошо заблестели.
Ленина мы смотрели обстоятельно и сильно не спеша, шли сосредоточенно, лицо делали проникновенное и поняли, наконец, стих "Ленин и печник". Почему, думаете, печник у Ленина за чаем засиделся? Да, замерз дед как сукин кот, вот и грелся. У Ленина.Прям как мы. Вот так понимаешь великие произведения искусства - на своей шкуре, можно сказать.
Ленина посмотрели - Тадам! Мишн комплит! - и понеслись в Гум. Тихогромыч побежал спасать сданные в камеру хранения мобильники - ну, не любит Владимир Ильич полифонические рингтоны, а я просто блуждала в размышлении, чего бы купить да где бы поесть.
Нужно сказать, что в тот день мы ели раза четыре, но еда до желудка не доходила, растворяясь где-то еще в пищеводе - организм все перерабатывал сходу.
Потом были в Историческом музее - там тоже было сильно нежарко, а мундир Петра Первого нам поддеть под пуловер для тепла не дали.
Потом мы побежали до храма Христа Спасителя, но не добежали. Тогда, чтоб скорость не сбавлять, побегали немного еще где-то в районе Большого театра.
Ну, говорю - куда теперь? в Третьяковку, как положено? Посмотрим Медведей в сосновом бору, Сурикова и Репина!Ну, рванули?
И мы рванули. Уже темнело.Мороз окреп и заматерел.Тихогромычевы бумажные платки шли на ура. Отыскали с горем пополам Третьяковку, целлофановые тапки нацепили и поскакали приобщаться к высокому искусству.
На одном этаже - Соколов.На- другом - Саврасов. Нет, картина "Грачи прилетели", конечно, высокого эмоционального накала, но Медведи? Репин? Где?
Мы хотим видеть картины - говорю Тихогромычу - иди, узнавай, где все остальное. Нету - возвращается. Как нету?- говорю.- Иди снова. Это все - снова возвращается - такая экспозиция. Черт, говорю, маловато. Ну, пошли, вон диванчики мягкие, хоть посидим, отдохнем. Сели. Я пригрелась, чуть не уснула, но Тихогромыч заворохтался - поехали на вокзал, поехали на вокзал! Сядем там и будем ждать - всего два часа осталось. Бог с тобой - просыпаюсь - поехали.Замучаешь ведь.
Приехали.Багаж забрали, за два часа на вокзале до полусмерти замерзли - там почему-то входные двери до конца не закрывались, гида встретили, пакеты с путевкой-страховкой получили, на перроне околели окончательно, потому что проводник уснул и двери не открыл, света в поезде не было, в темноте, освещая сотовым ( Как Вигго - гордо сказал Тихогромыч) все нашли, постельное белье за деньги у проводника отобрали, с соседями - молодоженами из Хабаровска - познакомились и, не дождавшись чая, рухнули в глубокий, как Марианская впадина, сон.
Лимит тепла в теле совершенно кончился, а тут еще в очереди стоять! Одно радовало - Дед Мороз и Снегурочка у Исторического музея, которые мирно покуривали и щелкали семечки в кулак.
Тетенька в шубе поведала, что у Ленина в Мавзолее постоянная температура 15 градусов. Я с перепугу решила, что мороза - зачем мумии отопление?
Господи, думаю, ну что за криотерапия бесконечная, ну, хватит уже, ну, не надо мне, ну сколько можно? Тепла - поясняет тетенька. Ага! - и глаза у меня нехорошо заблестели.
Ленина мы смотрели обстоятельно и сильно не спеша, шли сосредоточенно, лицо делали проникновенное и поняли, наконец, стих "Ленин и печник". Почему, думаете, печник у Ленина за чаем засиделся? Да, замерз дед как сукин кот, вот и грелся. У Ленина.Прям как мы. Вот так понимаешь великие произведения искусства - на своей шкуре, можно сказать.
Ленина посмотрели - Тадам! Мишн комплит! - и понеслись в Гум. Тихогромыч побежал спасать сданные в камеру хранения мобильники - ну, не любит Владимир Ильич полифонические рингтоны, а я просто блуждала в размышлении, чего бы купить да где бы поесть.
Нужно сказать, что в тот день мы ели раза четыре, но еда до желудка не доходила, растворяясь где-то еще в пищеводе - организм все перерабатывал сходу.
Потом были в Историческом музее - там тоже было сильно нежарко, а мундир Петра Первого нам поддеть под пуловер для тепла не дали.
Потом мы побежали до храма Христа Спасителя, но не добежали. Тогда, чтоб скорость не сбавлять, побегали немного еще где-то в районе Большого театра.
Ну, говорю - куда теперь? в Третьяковку, как положено? Посмотрим Медведей в сосновом бору, Сурикова и Репина!Ну, рванули?
И мы рванули. Уже темнело.Мороз окреп и заматерел.Тихогромычевы бумажные платки шли на ура. Отыскали с горем пополам Третьяковку, целлофановые тапки нацепили и поскакали приобщаться к высокому искусству.
На одном этаже - Соколов.На- другом - Саврасов. Нет, картина "Грачи прилетели", конечно, высокого эмоционального накала, но Медведи? Репин? Где?
Мы хотим видеть картины - говорю Тихогромычу - иди, узнавай, где все остальное. Нету - возвращается. Как нету?- говорю.- Иди снова. Это все - снова возвращается - такая экспозиция. Черт, говорю, маловато. Ну, пошли, вон диванчики мягкие, хоть посидим, отдохнем. Сели. Я пригрелась, чуть не уснула, но Тихогромыч заворохтался - поехали на вокзал, поехали на вокзал! Сядем там и будем ждать - всего два часа осталось. Бог с тобой - просыпаюсь - поехали.Замучаешь ведь.
Приехали.Багаж забрали, за два часа на вокзале до полусмерти замерзли - там почему-то входные двери до конца не закрывались, гида встретили, пакеты с путевкой-страховкой получили, на перроне околели окончательно, потому что проводник уснул и двери не открыл, света в поезде не было, в темноте, освещая сотовым ( Как Вигго - гордо сказал Тихогромыч) все нашли, постельное белье за деньги у проводника отобрали, с соседями - молодоженами из Хабаровска - познакомились и, не дождавшись чая, рухнули в глубокий, как Марианская впадина, сон.
